Пару недель назад я прочитала статью про русскую фотомодель, которая покончила с собой.  Как Дороти Хейл, выпрыгнула из окна дома в Нью-Йорке.

Девушка – не только красавица, но и умница.  Хорошо ухоженная, с мечтами о лучшей жизни, образовании, любви.  Не пьяница, не наркоманка.

Что привело её к такому концу?  Несчастная любовь, культ, отчаяние.  Мечты о счастье, мечты о принце; несоответствие мечты и реальности.

А еще на днях я перечитала историю на анекдот точка ру.  Звонок на кафедру.  Профессор снимает трубку.  “Да…  Чай есть…  Хороший…  Со слоником…  Приезжайте…  Мы без обеда работаем…  Только надо будет вам пропуск выписать…  Ничего не морочу.  У меня и печенье есть…  Сами не знают чего хотят.”

Мы выросли в постоянном осознании дефицита, недостатка, окруженные пьянством и воровством.  И тем не менее, а может быть именно благодаря тому, нам с детства известно счастье.  И это – после скудного ужина, или же в гостях давно после обеда… чай с печеньем.  Или с сушками.  Или с сытным бутербродом.  Как у бабушки, например, с булкой-мёдом-маслом (мёд – в меру – на середину ломтя, и по-быстренькому, пока не расплылся, окружить его бортиком из масла.)

Обретение же того чего не было: дома, машины, относительной безопасности, даже вдоволь еды, бледнеет по сравнению со знакомым но незамеченным чаем с печеньем.  Или с бутербродом.

Да и чай после сытного обеда – не то.